Гамбургер (Der Hamburger)

Гамбургер уже изобрели, но как он выглядит в то время ещё никто не знал. Знали об этом только там – "за бугром".

У нас тогда еще и "Макдоналдсов"-то нигде не было.

Из наших первыми сей продукт распробовали "выездные".

Лейтенанты Шевчук и Тонких были выездными.

Полдня они мотались по Будапешту, прикупая, в предверии отпуска, аппаратуру и презенты многочисленным родственникам. Устали. И проголодались.

Очень кстати подвернулся киоск, в котором торговали горячими гамбургерами.

Такие киоски очень напоминали привычные для нас, ещё с дореволюционных времен, круглые афишные тумбы. За одним исключением, что здесь, непосредственно внутри тумбы, размещалась продавщица, микроволновка, кассовый аппарат и запас соответствующих полуфабрикатов.

В венгерской столице такие киоски были единственными местами, к которым выстраивались очереди.

В очередь встал сызмальства способный к иностранным языкам Шевчук, а с коробками и пакетами, аккуратно уложенными нашими героями на случившуюся рядом садовую скамейку, остался постоять Тонких.

Очередь продвигалась медленно, и Шевчук довольно продолжительное время замыкал собой её хвост. Он поминутно перемигивался со своим, как и он, проголодавшимся товарищем, изредка показывая скупыми жестами, что и как они сделают с вожделенными гамбургерами, и тем пивом, которое уже ожидало своего часа в одном из пакетов.

И то правда. Купленные магнитофоны и усилители следовало обмыть незамедлительно.

Беззвучная беседа лейтенантов была прервана приближением пожилой пары.

Граждане Союза угадывались в ней издалека. Как по характерной напряженности фигур, явно ожидающих непременной провокации или вербовки пенсионеров, так и по нетипичной для Европы отутюженности одежды и подчеркнуто официального её стиля.

И действительно, – приблизившаяся пара переговаривалась на русском. Ну не столько переговаривалась, сколько переругивалась. И, что характерно, переругивалась довольно громко.

Следует заметить, что не только у нас иностранные туристы галдят как стая вспугнутых ворон. Раздражающей простых обывателей громкоголосицей грешат и наши, гостящие за рубежом, соотечественники.

Пожилая чета приятным исключением не была.

- Старый козёл! – приглушенно, но удивительно отчетливо третировала своего спутника интеллигентного вида старушка, – Вот скажи, куда, куда мы идём? Обрадовались! Приперлись в Европу! Заказов понабрали, как идиоты! А где у них это всё продают и спросить не у кого! И что теперь делать? Куда нам теперь идти?

Дождавшийся паузы в её монологе супруг терпеливо, судя по всему уже не первый раз, попытался урезонить свою половину.

- Люся! Успокойся! Сейчас спросим у кого-нибудь, и нам всё расскажут.

- Как же, расскажут! Покажут! С собой дадут! – сварливо отвечала та, – Тут тебе не наше болото! Здесь все не по-нашему говорят! Вот на каком, интересно, языке ты их спрашивать собрался?

Старик досадливо поморщился, но изначально взятого успокаивающего тона не сменил.

- На немецком спрошу!

- На немецком? – не на шутку возмутилась старушка, – На каком немецком? Это же Венгрия! И живут здесь мадьяры! И говорят они на венгерском, к твоему сведению!

- Какая же ты у меня тёмная, Люся! – буркнул явно начавший раздражаться старик, – Это – бывшая Австро-Венгрия! И это с нами у них закрытая граница! А с Австрией – открытая! Электрички без остановки на таможенные дела туда-сюда ходят. А наши местные ровесники так те все поголовно в своё время Гитлеру служили! Вот и посуди!!!

- Всё равно! Что ты, старый пень, по-немецки с войны, кроме "хенде хох", помнишь? – не сдавалась его жена, – И у кого, интересно, спрашивать-то собрался?

Старик поджал губы.

Он осторожно освободился от руки вцепившейся в него супруги. Упрямо шагнул вперед, и, указав подбородком в сторону Шевчука, небрежно бросил:

- Да вот хотя бы у этого молодого человека!

Шевчук с готовностью повернулся к приближающемуся соотечественнику. Дальнейшего он никак не ожидал...

Дед расправил плечи, взгляд его стал суровым и требовательным, в голосе внезапно прорезался металл...

- Guten Tag, junger Mann! Sagen Sie bitte, – обратился он к Шевчуку на довольно неплохом немецком, – Wie komme ich zur Rakotsi-Strabae? Wir brauchen Geschufte! Wir massen Eink?ufe machen! *

* Добрый день, молодой человек! Как нам пройти на улицу Ракоци? Нам нужны магазины! Нам надо сделать много покупок!

Опешивший лейтенант, ни секунды не медля, указал рукой в требуемом направлении и машинально ответил на том же языке.

- Sie mussen hier nach rechts, Vaterchen! Und dann die zweite Strabe nach links einbiegen! Dort gibt es viele Geschafte! Sowohl des Kaufes! Da konnen Sie alles kaufen! Die Augen werden auf die Stirn hervortreten!!! ** – отвечая, он успел мельком для себя отметить, что старичок, судя по всему, всю войну, где-нибудь во фронтовом СМЕРШе, пленных немцев с садовыми ножницами в руках (или чем их там тогда было принято пугать) допрашивал. Вон как на языке Гете и Шиллера до сих пор чешет! – Тот ещё, надо полагать, фрукт!

** Вам направо, дедушка! А через два квартала – налево! Там и магазины! И покупки! Всё, что пожелаете, приобрести сможете! Не разочаруетесь!

Дед расплылся в горделивой улыбке.

Довольно оглянулся на опешившую бабку...

Судя по его дальнейшим действиям – он решил закрепить свой триумф.

- Danke, junger Herr! Ich bedanke mich recht herzlch! *** – продолжил он.

*** Спасибо, молодой человек! Очень благодарен!

Затем старый СМЕРШевец отступил на шаг, приложил руку где-то между сердцем и желудком, низко поклонился, и, распрямившись, продолжил уже на русском языке:

- Спасибо Вам, молодой человек, от русского человека! Большое человеческое спасибо!

Шевчук немедля отвесил такой же поклон.

- Пожалуйста, дедушка! – ответил он на том же самом чистейшем русском, – Вам через два квартала – налево! Как раз будет квартал супермаркетов! Всё что надо и не надо – найдете! Да сразу всё не хватайте, – приглядитесь сначала к товару, к ценам! Удачных Вам покупок!

Дед пораженно застыл.

До не менее пораженной бабки понемногу стал доходить истинный смысл ситуации. Так получилось, что к лейтенанту Тонких дед стоял спиной... А вот его супруге напарник Шевчука, вытиравший счастливые слёзы и томно сползавший по коробкам с усилителями, был виден, как на ладони.

Она схватила супруга за рукав и потащила его, упирающегося, в сторону указанной ранее Шевчуком Ракоци... Дед не сразу, но стал вырываться.

- Люся! – восторженным дискантом восклицал он раз за разом.

- Во, даёт! ВО, ... МЛЯ, ... ДАЁТ!

Его супруга, окончательно разуверившись в своём языковом инкогнито, шипела на него совсем тихо и невнятно.

25.01.2005